Прощай — прости - Страница 39

Неважно, насколько кошмарным был вчерашний день, неважно, насколько больно ей было слышать, что Майкл не любит ее, — у Эшлин все еще была надежда. Сыновья — ее единственное утешение. Если Майклу понадобилась честолюбивая бизнес-леди с ногами от ушей и гардеробом, набитым сексуальным бельем и подвязками, он мог забавляться с ней сколько угодно. Но рядом с Эшлин всегда будут мальчики — ее прекрасные дети. И если Майклу когда-нибудь надоест мисс Кэрролл, он всегда сможет прийти домой, к Полу и Филиппу. И к ней тоже. Она не прогонит его, она не сможет прогнать. Ведь она любит его, несмотря ни на что. Эта мысль давала ей надежду: она верила, что Майклу будет тяжело без детей, что ради них он, в конечном счете, вернется домой. Так она думала еще утром. Очевидно, она жестоко ошиблась. Зная, что других денег у нее нет, он преспокойно обнулил счета. Это было слишком. Он может отказаться от нее, но он не смеет отказываться от Филиппа и Пола. Проклятье! Эшлин была готова биться до последней капли крови за каждый пенни, в котором будут нуждаться ее сыновья!

Каким жалким должен быть мужчина, чтобы вечером бросить жену, а на следующий день встать пораньше и опустошить общий банковский счет? Внезапно она все поняла. Эшлин, ты идиотка! Если ты смогла снять только двести фунтов, это значит, что он тоже каждый день мог забирать только по двести фунтов. А это, в свою очередь, значит, что снято все не сегодня утром, — он понемногу, в течение нескольких недель, выкачивал со счета деньги! Вот сволочь!

Она никогда не простит ему. Если Майкл думает, что может с легкостью избавиться от нее, а она будет только плакать всякий раз при встрече и умолять его вернуться, то он жестоко ошибается. Нет, она будет непреклонна и осмотрительна, ведь сейчас самое главное — защитить детей. «Берегись, ублюдок!» — прошипела она.

Переступив порог, Эшлин тут же поняла — в доме побывал Майкл. На столике в прихожей были небрежно разбросаны рекламные проспекты пиццерии — так делал только он. Это всегда выводило Эшлин из себя. Почему он не относил их на кухню, не клал в специальную корзинку к другим бумагам или просто не выбрасывал в мусорное ведро? Потому что уборка — это ее обязанность, вот почему.

Эшлин не стала тратить на это время и сразу направилась в спальню. Платяной шкаф стоял открытым, несколько металлических вешалок лежало на нижней полке, где обычно хранилась его обувь. Он забрал все — костюмы, брюки, рубашки, тщательно выглаженные Эшлин. Не оставил ничего, кроме ремня, забытого на вешалке для галстуков. Эшлин проверила комод и заглянула в ванную комнату. Все вещи Майкла исчезли. Влажный круглый след, который остался на полочке рядом с раковиной, был единственным доказательством того, что здесь стоял его лосьон после бритья, — большой флакон «Eternity», который она подарила ему на прошлое Рождество. Сорок фунтов за лосьон — удовольствие не из дешевых, думала она тогда. Он забрал свой гель для душа с ароматом лимона — тот нравился ему больше, чем кокосовый, которым пользовалась Эшлин. «Ничего не забыл», — с горечью заключила она. За все двенадцать лет их брака Майкл ни разу не проявил такой аккуратности и внимательности. Сборы чемоданов всегда оборачивались ночным кошмаром для Эшлин, ведь она должна была позаботиться обо всем, что могло понадобиться Майклу и мальчикам в дороге. Если бы она сама не клала несессер в его чемодан, то Майкл наверняка всякий раз оставлял бы его дома. Но только не сегодня. На этот раз он не вернется через пару недель.

Хорошо. Она и не хотела, чтобы он возвращался. Что она желала знать, так это когда, черт возьми, вернутся ее деньги. Эшлин сняла трубку и набрала номер редакции «Ньюз».

— Соедините с офисом заместителя главного редактора, — скомандовала она.

— Алло, — голос Майкла звучал точно так же, как вчера. Спокойно и уверенно. Но сейчас на Эшлин это не подействовало.

— Что ты сделал с деньгами, которые были на депозитном счете? — без обиняков спросила она.

— Эшлин?

— Нет, Синди Кроуфорд. Скажи, как тебе удалось незаметно забрать все деньги с нашего общего счета? Как ты это делал, а? Ты каждый день снимал по две сотни, чтобы скоротать время до развода?

— Перестань кричать в трубку, — холодно ответил Майкл. — Я не желаю выслушивать эти нелепые обвинения. Я ничего не забирал у тебя.

— Тогда где деньги?

— На отдельном счете. На твоем счете.

— Что это за счет? — спросила Эшлин.

— Разве ты не читала мою записку?

— Нет, не читала.

— Я оставил ее на твоей стороне кровати.

Где? Теперь все стороны — ее.

— Послушай, — устало сказал Майкл, — месяц назад я открыл счет на твое имя. Я знал, что рано или поздно наша с тобой ситуация достигнет апогея, и решил заранее разобраться с финансовым вопросом. Я не позволю детям голодать только потому, что мы с тобой разошлись. Я поговорил с адвокатом о том, как лучше всего решить проблему, и он посоветовал мне открыть для тебя отдельный счет.

Эшлин потеряла дар речи. Он говорил с адвокатом месяц назад. Должно быть, он давным-давно спланировал все это. Ничтожество.

— Эшлин, ты слушаешь? — голос Майкла прервал ее мысли. — На счете полторы тысячи фунтов. Я оставил все необходимые документы на туалетном столике. Вскоре я закрою общие счета. Они нам больше не нужны.

Эшлин опустилась на кровать. Майкл продолжал что-то говорить, но она не слушала. Он месяц назад консультировался с адвокатом. То есть он уже знал, что у их брака нет будущего.

— Не могу поверить, что ты все спланировал заранее и не сказал мне ни слова, — медленно произнесла она.